Спрашиваю давно знакомого товарища, лет десять не виделись, и я изумлён его энергичным видом, весёлостью лица:
— Ничего себе! Да как тебе это удаётся?
— Не ты первый спрашиваешь. Может, вот это: я один раз женат, мы венчаны, в церковь каждое воскресенье хожу, причащаюсь. Пешком люблю ходить. Никогда никаким спортом не занимался.
— Да-а, секретов никаких. Хотя всё равно дивно. Тебе же за восемьдесят, а на вид — хоть в армию забирай, хоть в космос отправляй. Что-то же есть всё-таки. А?
Товарищ серьёзно подумал:
— Право, не знаю. Живу и живу. Уж сколько отстоял прощальных отпеваний. На них ведь всегда невольно думаешь: «И я бы мог». Но вообще замечал, что думать о земной кончине очень полезно: такие мысли её отодвигают. Да и нет её, смерти, чего горевать?
И уже совсем мы прощались, как лицо его озарилось:
— Вот он секрет, вот! Ни о ком не надо плохо думать, ни о ком! И не завидовать. Как раз морщины-то — от зависти, от осуждения. Будь сам хорош — все хорошими будут. У старцев учись. У меня вообще своих мыслей нет — всё от них. Вот, только что прочитал совет Паисия Святогорца: когда его в чём жизнь прижимала, он себе говорил: «А в аду ещё хуже». А нам-то чего горевать?
— Так у нас сейчас сплошной ад, в аду живём.
— Ну уж нет, не хорохорься. Пока в прихожей у вечности. А из прихожей две двери. В какую кого вызовут? Там на каждого ведётся досье. Это тебе не идиотизм электронной слежки, которая ничтожна перед всеведением Господа.
Попрощались. Рука у него была такая крепкая, что я потом долго тряс свою ладонь.
Владимир Крупин
